Я слушаю в сладостной дрожи,
любуясь, как степью - монгол,
когда из пустого в порожнее
божественный льется глагол.

Раскрылась правда в ходе дней,
туман легенд развеяв:
евреям жить всего трудней
среди других евреев. 

В остывшей боли - странная отрада
впоследствии является вдруг нам,
полны тоски отпущенники ада,
и радость их-с печалью пополам.

Мы счастье в мире умножаем
(а злу - позор и панихида).
мы смерти дерзко возражаем,
творя обряд продленья вида.

На жизненной дороге этой длинной
уже возле последнего вокзала
опять душа становится невинной,
поскольку напрочь память отказала.