Гуляка, прощелыга и балбес,
к возвышенному был я слеп и глух,
друзья мои - глумливый русский бес
и ереси еврейской шалый дух.

А было это ли со мной?
Иль может я придумал это.
Но песенка моя не спета.
Её не допоёт другой!

Душа моя, не внемля снам и страхам
на поприще земного приключения,
колеблет между Бахусом и Бахом
свои непостоянные влечения.

И дух и плоть у дам играют,
когда, посплетничать зайдя,
они подруг перебирают,
гавно сиропом разводя.

Нет, я не знал забавы лучшей,
чем жечь табак, чуть захмелев,
меж королевствующих сучек
и ссучившихся королев.