На родословном древе, как орлица, сидит внизу праматерь и стыдится, что на верхушке древа петушня утраченной орлиностью гордится.
Клянусь компотом детства моего и старческими грелками клянусь, - что я не испугаюсь ничего, случайно если истины коснусь.
Еврею от Бога завещано, что, душу и ум ублажая, мы любим культуру, как женщину, поэтому слаще - чужая.
Уникальные строки, мне сулящие сроки, остаются в душе будто кровоподтёки.
Чтоб сочен и весел был каждый обед, бутылки поставь полукругом, а чинность, и чопорность, и этикет пускай подотрутся друг другом.