Царствует кошмарный винегрет в мыслях о начале всех начал: друг мой говорил, что Бога нет, а про черта робко умолчал.
Подлинность истории - не в бумажной каше, красящей прошедшее контурно и бледно, подлинность истории - смех и слезы наши, тающие в воздухе быстро и бесследно.
Жил бы да жил, не тужа ни о чем, портит пустяк мой покой: деньги ко мне притекают ручьем, а утекают - рекой.
Я друг чинару вдвойне, как только о нём при мне с весною в деве-древушке грустит душа Шаганэ.
И жизнь моя не в тупике, и дух еще отзывчив к чувству, пока стакан держу в руке, а вилкой трогаю капусту.