Над мужским смеется простодушьем трепетная живость нежных линий, от романа делаясь воздушней, от новеллы делаясь невинней.
Волной любви всё море страсти У наших бушевало тел. Я после этакой напасти Полгода плавать не хотел.
А ведь немного в нас надежды И совесть наша нечиста, И большинство из нас невежды, Чтоб жить, как минимум, до ста.
Кошмарным сном я был разбужен, у бытия тряслась основа: жена готовила нам ужин, а в доме не было спиртного.
Гордыня во мне иудейская пылает, накал не снижая: мне мерзость любая еврейская мерзей, чем любая чужая.