На безрассудства и оплошности
я рад пустить остаток дней,
но плещет море сытой пошлости
о берег старости моей.

Для чего существует на свете закон?
Что в нем пользы для нас, если фикция он?
Кто в пустыне от зноя захочет укрыться,
не спасется в тени саксауловых крон!

Я вдруг утратил чувство локтя
с толпой кишащего народа,
И худо мне, как ложке дегтя
должно быть худо в бочке меда.

Весной я думаю о смерти.
Уже нигде. Уже никто.
Как будто был в большом концерте
и время брать внизу пальто. 

Конечно, время сызмала влияло
на дух и содержание моё;
меня эпоха сильно поваяла -
однако ведь и я лепил её.