В России знанием и опытом
делились мы простейшим способом:
от полуслова полушёпотом
гуляка делался философом.

Моё лицо слегка порочно,
что для мужчины - не позор,
а просто в облик въелся прочно
моих наклонностей узор.

Уже давно мы не атлеты,
и плоть полнеет оголтело,
теперь некрупные предметы
я ловко прячу в складках тела.

В любом всяческом творце
заметно с первого же взгляда,
что в каждом творческом лице
есть доля творческого зада.

Вернулся я в  загон для обывателей
и счастлив, что отделался испугом;
террариум моих доброжелателей
свихнулся и питается друг другом.