Еврей живёт на белом свете в предназначении высоком: я корни зла по всей планете пою своим отравным соком.
Финал кино: стоит кольцом десяток близких над мужчиной, а я меж них лежу с лицом, чуть опечаленным кончиной.
я чтению - жизнь отдал. Душа в огне, глаза слепит сочувственная влага. И в жизни пригодилось это мне, как в тундре - туалетная бумага.
Крушу я ломом грунт упорный, и он покорствует удару, а под ногтями траур черный - по моему иному дару.
Что может ярко утешительным нам послужить под старость лет? Наверно, гордость, что в слабительном совсем нужды пока что нет.