Для всей планеты мой народ - большое Божье наказание; не будь меж нас такой разброд - весь мир бы сделал обрезание.
Судьбы моей причудливое устье внезапно пролегло через тюрьму в глухое, как Герасим, захолустье, где я благополучен, как Муму.
Подвижник нами душится стремительно в обильных обвинениях нелживых, служение смешно и подозрительно для служащих, прислуги и служивых.
Когда тепло, и тьма, и море, и под рукой крутая талия, то с неизбежностью и вскоре должно случиться и так далее.
Стали бабы страшной силой, полон дела женский треп, а мужик - пустой и хилый, дармоед и дармоеб.