Россию иностранцы не купили, и сыщутся охотники едва ли, Россию не продали, а пропили, а выпивку - евреи наливали.
В музейной тиши галерей случайным восторгом согретый, люблю я, усталый еврей, забиться в сортир с сигаретой.
В струе синеватого дыма с утра я сижу за столом и время, текущее мимо, своим согреваю теплом.
Ослабли звуки струны, толкучка мыслей поредела, спадают ветхие штаны с насквозь прокуренного тела.
То истомясь печалью личной, то от погибели в вершке, весь век по жизни горемычной мечусь, как мышь в ночном горшке.