Россию иностранцы не купили,
и сыщутся охотники едва ли,
Россию не продали, а пропили,
а выпивку - евреи наливали.

В музейной тиши галерей
случайным восторгом согретый,
люблю я, усталый еврей,
забиться в сортир с сигаретой.

В струе синеватого дыма
с утра я сижу за столом
и время, текущее мимо,
своим согреваю теплом.

Ослабли звуки струны, 
толкучка мыслей поредела, 
спадают ветхие штаны 
с насквозь прокуренного тела.

То истомясь печалью личной,
то от погибели в вершке,
весь век по жизни горемычной
мечусь, как мышь в ночном горшке.