Разгулялись евреи, не чуя узды,
зацвели, как болотные лилии,
распустили язык, любят быстрой езды
и коварно меняют фамилии.

Надеюсь, я коллег не раню,
сказав о нашей безнадежности,
поскольку Пушкин слушал няню,
а мы - подонков разной сложности.

Увы - служители культуры,
сомкнув талантливые очи,
за безопасность и купюры
сдаются много раньше прочих.

Нет сильнее терзающей горести,
жарче муки и боли острей,
чем огонь угрызения совести;
и ничто не проходит быстрей.

Меж ними, будто провод телефонный,
протянута верёвка бельевая.
А виноградник, в яблоню влюблённый,
безмолвствует, с чего начать не зная.