Размышлять о природе вещей нас нужда и тоска припекает, жажда сузить зловещую щель, сквозь которую жизнь утекает.
Я был жесток и агрессивен, Нес детский лепет невпопад, Смеялся, плакал, был наивен... Полтыщи баб тому назад.
Если счастье сменяется горем, друзья, в пустоте торричеллевой жить мне нельзя. Я тогда, умирая на время для жизни, в преисподней стихов оживляю себя...
Конечно, это горестно и грустно, однако это факты говорят: евреи правят миром так искусно, что сами себе пакости творят.
Не тоскуй, старушка Песя, о капризах непогоды, лучше лейся, словно песня, сквозь оставшиеся годы.