Конечно, это горестно и грустно, однако это факты говорят: евреи правят миром так искусно, что сами себе пакости творят.
С тоской копаясь в тексте сраном, его судить самодержавен, я многим жалким графоманам бывал сиятельный Державин.
У нас веселая страна, Но не рождается второго Ни Салтыкова-Щедрина, Ни даже Ильфа и Петрова
Не вмещается горе мое в этой злачной долине земной. Не вмещаются вздохи мои в моей клетке стесненной грудной. «Что за горе?» — спросил ты меня. Друг мой, горе мое таково, Что горенья и жара его не вместит небосвод голубой.
Я знание собрал из ветхих книг (поэтому чуть пыльное оно), а в женскую натуру я проник в часы, когда читать уже темно.