Когда предел влечения высок и нету утоленья ни на малость, утешность облегчения несет внезапная последняя усталость.
Не став трибуном и политиком, живя среди застольных баек, себя я чувствую лишь винтиком, страшась закручиванья гаек.
Любая философия согласна, что в мире от евреев нет спасения, науке только все еще не ясно, как делают они землетрясения.
Стою у бочки с квасом, вечер летний (Любой сюжет развязкою прекрасен), Ты подошла с бидоном: «Кто последний?» И я тебе ответил: «Я согласен».
Держава при иудах, а те у ней при блюдах, а мы у них в рабах, я в ланях, ты в верблюдах.