Когда предел влечения высок
и нету утоленья ни на малость,
утешность облегчения несет
внезапная последняя усталость.

Не став трибуном и политиком,
живя среди застольных баек,
себя я чувствую лишь винтиком,
страшась закручиванья гаек.

Любая философия согласна,
что в мире от евреев нет спасения,
науке только все еще не ясно,
как делают они землетрясения.

Стою у бочки с квасом, вечер летний
(Любой сюжет развязкою прекрасен),
Ты подошла с бидоном: «Кто последний?»
И я тебе ответил: «Я согласен».

Держава при иудах,
а те у ней при блюдах,
а мы у них в рабах,
я в ланях, ты в верблюдах.