Когда нас повезут на катафалке, незримые слезинки оботрут ромашки, хризантемы и фиалки и грустно свой продолжат нежный труд.
Не горюй, старик, наливай, наше небо в последних звездах, устарели мы, как трамвай, но зато и не портим воздух.
Стал на диване я лежать, уйдя на полную свободу, и не хочу принадлежать я ни к элите, ни к народу.
Хватает на бутыль и на еду, но нету на оплату нежных дам, и если я какую в долг найду, то честно с первой пенсии отдам.