Живя не грустя и не ноя,
и радость и горечь ценя,
порой наступал на гавно я,
но чаще - оно на меня.

Все доступные семечки лузгая,
равнодушна, глуха и слепа
в парках жизни под легкую музыку
одинокая бродит толпа.

Вернулся я в  загон для обывателей
и счастлив, что отделался испугом;
террариум моих доброжелателей
свихнулся и питается друг другом.

Я раньше чтил высоколобость
и думал: вот ума палата,
теперь ушла былая робость -
есть мудаки со лбом Сократа.

Знак любого личного отличия
нам важней реальных достижений,
мания еврейского величия
выросла на почве унижений.