У кресла цирюльница будто у плахи засуетилась, едва я под ахи шепнул ей, что я сексуальный маньяк, желающий нынче постричься в монахи.
И забытья похож восторг, и обморочна дрожь, и даже сам предсмертный стон с любовным хрипом схож.
Весь век понукает невидимый враг нас бумагу марать со слепым увлечением; поэт - не профессия, это диагноз печальной болезни с тяжелым течением.
Жизнь в разлуке с лозою хмельною - ничто. Жизнь в разладе с певучей струною - ничто. Сколько я ни вникаю в дела под луною: Наслаждение - все, остальное - ничто!