У кресла цирюльница будто у плахи засуетилась, едва я под ахи шепнул ей, что я сексуальный маньяк, желающий нынче постричься в монахи.
Испокон, сколько светит нам солнце, Мы не можем уйти от оков И себе, как заблудшие овцы, В пастухи выбираем волков.
Забавно, как потомки назовут загадочность еврейского томления: евреи любят землю, где живут, ревнивей коренного населения.
Болезни, полные коварства, я сам лечу, как понимаю: мне помогают все лекарства, которых я не принимаю.
Ждут апокалипсис миллиардеры. У них так много денег, мало веры! Не молятся Творцу, в грехах не каются,- Им кажется, и там всё покупается!