Забавно, как потомки назовут загадочность еврейского томления: евреи любят землю, где живут, ревнивей коренного населения.
Гегемон оказался растленен, вороват и блудливо-разумен; если ожил бы дедушка Ленин, то немедленно снова бы умер.
Погас в конце туннеля свет, Боязнь войны и одиночества, В отечестве моём пророка нет, Одни печальные пророчества.
Я думал всегда, что соблазны, которые всем нам являются, хоть как-то годам сообразны, но бесы, увы, не меняются.
Надуваются с весною животы, Все теснее в жизненном пространстве. К тяготам житейской духоты, Добавляют ветры наших странствий.