Много сочной заграничной русской прессы я читаю, наслаждаясь и дурея; можно выставить еврея из Одессы, но не вытравишь Одессу из еврея.
Когда у нас рассудок, дух и честь находятся в согласии и мире, еще у двоеженца радость есть от мысли, что не три и не четыре.
Не в хитрых домыслах у грека, а в русской классике простой вчера нашел я мудрость века: "Не верь блядям", - сказал Толстой.
Надо жить, желанья не стреножа, а когда неможется немножко, женщина, меняющая ложа, - лучшая на свете неотложка.
Я сохранил себя в таинственном шедевре, чьи строки на листе как полосы на зебре, которая жила так чуждо на Руси, что умирать ушла в её фольклор как в дебри.