Я сохранил себя в таинственном шедевре, чьи строки на листе как полосы на зебре, которая жила так чуждо на Руси, что умирать ушла в её фольклор как в дебри.
- Навсегда с Россией волга И Саратова огни! - И Аяцков здесь надолго. И вообще полно фигни.
Вот человек. При всяком строе болел, работал, услаждался и загибался, не усвоив, зачем он, собственно, рождался.
Ничто не взбодрит - отвечаю! - Ничто так с утра не проймёт, Как чашка горячего чаю, Пролитая вам на живот!
Мы ищем тайны тьмы и света, чтоб стать самим себе ясней, но чем прозрачней ясность эта, тем гуще мистика за ней.