Я к веку относился неспроста с живым, но отчужденным интересом: состарившись, душа моя чиста, как озеро, забытое прогрессом.
Пахан был дух и голос множества, в нем воплотилось большинство; он был великое ничтожество, за что и вышел в божество.
Живу я безмятежно и рассеяно; соседи обсуждают с интересом, что рубль, их любимое растение, нисколько я не чту деликатесом.
Случайно встретившись в аду с отпетой шлюхой, мной воспетой, вернусь я на сковороду уже, возможно, с сигаретой.
Послы чужой недоброй воли, Куда вас рок не заносил. Но мне из скорбной той юдоли Еще никто не позвонил.