Я к веку относился неспроста с живым, но отчужденным интересом: состарившись, душа моя чиста, как озеро, забытое прогрессом.
Повсюду, где случалось поселиться - а были очень разные места, - встречал я одинаковые лица, их явно Бог лепил, когда устал.
Как ни предан зелёному змею, а живу по душе и уму, даже тем, чего я не имею, я обязан себе самому.
Во всех углах и метрополиях затворник судеб мировых, еврей, живя в чужих историях невольно вляпывается в них.
Дверь насущного хлеба мне, боже, открой: Пусть не подлый подаст - сам дай щедрой рукой. Напои меня так, чтобы был я без памяти, Потому и заботы не знал никакой.