Хоть я живу невозмутимо,
но от проглоченных обид
неясно где, но ощутимо
живот души моей болит.

Моё сознание расколото.
Я что похож на инвалида.
То бродит тень серпа и молота,
То светится звезда Давида.

Я под солнцем жизни жарюсь,
я в чаду любви томлюсь,
я когда совсем состарюсь -
выну хер и заколюсь.

Жизнь взглянула с иронией хмурой
На поэму любви и тоски –
И в журнале про трезвость с культурой
В люди вышли «Москва-Петушки»

Мы - необычные рабы,
мы быть собой не перестали,
есть упоение борьбы
в грызенье проволочной стали.