В тюрьме я понял: Божий глас
во мне звучал зимой и летом:
налей и выпей, много раз
ты вспомнишь с радостью об этом.

Снова я вчера напился в стельку,
нету силы воли никакой;
Бог ее мне кинул в колыбельку
дрогнувшей похмельною рукой.

На убогом и ветхом диванчике
я валюсь, бездумен и тих,
в голове у меня одуванчики,
но эпоха не дует на них.

Жаждущих уверовать так много,
что во храмах тесно стало вновь,
там через обряды ищут Бога,
как через соитие - любовь.

В тридцать лет я лишился остатков ума.
В сорок лет вместо денег - пустая сума.
Безусловно, права ты, моя дорогая, -
чем такого любить, так уж лучше - чума!