Боже, Боже, до чего же стал миленок инвалид: сам топтать меня не может, а соседу - не велит.
Все, что надо, и все, что не надо, Замечают любимые чада. И, как правило, в том, что не надо, Замечают как раз то, что надо.
Чтоб не вредить известным лицам, на Страшный суд я не явлюсь: я был такого очевидцем, что быть свидетелем боюсь.
Нисколько сам не мысля в высшем смысле, слежу я сквозь умильную слезу, как сутками высиживают мысли мыслители, широкие в тазу.
Люблю полунагую осень, Но больше - ласковое лето, Когда под вечер, где-то в восемь Подстелешь даме мягких веток.