Боже, Боже, до чего же
стал миленок инвалид:
сам топтать меня не может,
а соседу - не велит.

Крича про срам и катастрофу,
порочат власть и стар и млад,
и все толпятся на Голгофу,
а чтоб распяли - нужен блат.

Толстухи, щепки и хромые,
страшилы, шлюхи и красавицы,
как параллельные прямые,
в моей душе пересекаются.

Мы не сеем и не пашем,
Созидать нам не к лицу,
С нефтяным бюджетом нашим
Двигаемся в задницу.

Насмешлив я к вождям, старухам,
пророчествам и чудесам,
однако свято верю слухам,
которые пустил я сам.