Боже, Боже, до чего же
стал миленок инвалид:
сам топтать меня не может,
а соседу - не велит.

Все, что надо, и все, что не надо,
Замечают любимые чада.
И, как правило, в том, что не надо,
Замечают как раз то, что надо.

Чтоб не вредить известным лицам,
на Страшный суд я не явлюсь:
я был такого очевидцем,
что быть свидетелем боюсь.

Нисколько сам не мысля в высшем смысле,
слежу я сквозь умильную слезу,
как сутками высиживают мысли
мыслители, широкие в тазу.

Люблю полунагую осень,
Но больше - ласковое лето,
Когда под вечер, где-то в восемь
Подстелешь даме мягких веток.