В толпе не теснюсь я вперед, ютясь молчаливо и с краю: я искренне верю в народ, но слабо ему доверяю.
Без угрызений и стыда не по-еврейски я живу: моя любимая еда при жизни хрюкала в хлеву.
Все смешалось: рожает девица, либералы бормочут про плети, у аскетов блудливые лица а блудницы сидят на диете.
Я думал всегда, что соблазны, которые всем нам являются, хоть как-то годам сообразны, но бесы, увы, не меняются.
Струны натянувши на гитары, чувствуя горенье и напор, обо мне напишут мемуары те, кого не видел я в упор.
В кипящих политических страстях мне видится модель везде одна: столкнулись на огромных скоростях и лопнули вразлет мешки гавна.