Увижу бабу, дрогнет сердце,
но хладнокровен, словно сплю;
я стал буквально страстотерпцем,
посколько страстный, но терплю.

Какое ни стоит на свете время
под флагами крестов, полос и звезд,
поэты - удивительное племя -
суют ему репейники под хвост.

Была и я любима,
теперь тоскую дома,
течет прохожий мимо,
никем я не ебома.

Вот чудо века: после пьянки
среди таких же дураков
лететь в большой консервной банке
над белой пеной облаков.

Глупо жгли мы дух и тело
раньше времени дотла;
если б молодость умела,
то и старость бы могла.