Вел себя придурком я везде, но за мной фортуна поспевала, вилами писал я на воде, и вода немедля застывала.
Каждый день я толкусь у дверей, за которыми есть кабинет, где сидит симпатичный еврей и дает бесполезный совет.
Да, да, я был рожден в сорочке, отлично помню я ее; но вырос и, дойдя до точки, пропил заветное белье.
На родословном древе, как орлица, сидит внизу праматерь и стыдится, что на верхушке древа петушня утраченной орлиностью гордится.
Снегом порошит моя усталость, жизнь уже не книга, а страница, в сердце - нарастающая жалость к тем, кто мельтешит и суетится.