Темна российская заря, и смутный страх меня тревожит: Россия в поисках царя себе найти еврея может.
С поры, как я из юности отчалил и к подлинной реальности приник, спокойное и ровное отчаянье меня не покидает ни на миг.
Служить я страсти больше не хочу. Я сердце делу горечи учу. Как смеет мотылек влюбляться в солнце, Когда не в силах победить свечу!
Вел себя придурком я везде, но за мной фортуна поспевала, вилами писал я на воде, и вода немедля застывала.
Служить высокой цели? Но мой дом ни разу этой глупостью не пах. Мне форма жмет подмышки. И притом тревожит на ходу мой вольный пах.