Шепну я даже в миг, когда на грудь
уложат мне кладбищенские плиты:
женитьба на еврейке - лучший путь
к удаче, за рубеж, в антисемиты.

Я курю возле рюмки моей,
а по миру сочится с экранов
соловьиное пение змей
и тигриные рыки баранов.

Когда, глотая кровь и зубы,
мне доведется покачнуться,
я вас прошу, глаза и губы,
не подвести и улыбнуться.

Грехнейший грех - боязнь греха,
пока здоров и жив;
а как посыплется труха,
запишемся в ханжи.

Не вмещается горе мое в этой злачной долине земной.
Не вмещаются вздохи мои в моей клетке стесненной грудной.
«Что за горе?» — спросил ты меня. Друг мой, горе мое таково,
Что горенья и жара его не вместит небосвод голубой.