Бог лежит больной, окинув глазом
дикие российские дела,
где идея вывихнула разум
и, залившись кровью, умерла.

Смущай меня, смятенья маета,
сжигай меня, глухое беспокойство,
покуда не скатился до скота
и в скотское не впал самодовольство.

Актер, он может пьяного сыграть,
И зал за это будет аплодировать.
Но все ж искусство высшее — поддать
И, словно трезвый, сквозь толпу лавировать!

К изменам и тех дам склоняют,
В семье у которых идиллия,
Но знайте, они изменяют
Лишь ради рогов изобилия.

Мне жаль, что в оперетте панихидной,
в ее всегда торжественном начале
не в силах буду репликой ехидной
развеять обаяние печали.