Слаб и грешен, я такой,
утешаюсь каламбуром,
нету мысли под рукой -
не гнушаюсь калом бурым.

Обожая талант свой и сложность,
так томится он жаждой дерзнуть,
что обидна ему невозможность
самому себе жопу лизнуть.

На всем лежит еврейский глаз,
у всех еврейские ужимки,
и с неба сыплются на нас
шестиконечные снежинки.

На убогом и ветхом диванчике
я валяюсь, бездумен и тих,
в голове у меня одуванчики,
но эпоха не дует на них.

Мы все весьма различны несомненно, 
у многих родословная видна: 
кого-то вырезали из полена, 
кого-то вылепляли из гавна.