Я горем зажегся твоим и в огне расточился, В обители горя, во тьме я свечой засветился. Не знал я доныне ни боли душевной, ни слез, Но у твоего равнодушия им научился.
Ты горишь, как Парвин, в небесах красоты. Кроме родинок, нет на тебе черноты. Но души моей цвет нераскрытым остался, На меня даже мельком не глянула ты.
В огне печали Хакани истлел, Терпенью сердца наступил предел. Так мотылек, в саду свечу увидев, На пламя налетел и обгорел.
Где яд, чтоб другом я его назвал, Где меч, чтоб счастьем я его считал, Где смерть, которую как избавленье Потусторонний мир мне б даровал?
Все птицы улетели. Жалкий вид У клетки, что над родником висит! Был Хумаюн в той клетке — Хакани, Он больше в клетку ту не прилетит.
Ушла. Унесла мою душу. Проходит за часом час. Прислушиваются уши, и смотрят зеницы глаз- Глаза у ушей вопрошают: «Вы слышали что-нибудь?» А уши у глаз вопрошают: «Не видели ль еще раз?»