Подумав, я бываю поражен, какие фраера мы и пижоны: ведь как бы мы любили наших жен, когда б они чужие были жены!
Устал я жить как дилетант, я гласу Божескому внемлю и собираюсь свой талант навек зарыть в Святую землю.
Хоть мыслить вовсе не горазд, ответил я на тьму вопросов, поскольку был энтузиаст и наблюдательный фаллософ.
Любую можно кашу моровую затеять с молодежью горлопанской, которая Вторую мировую уже немного путает с Троянской.
Для многих душ была помехой моя безнравственная лира, я сам себе кажусь прорехой в божественном устройстве мира.