О чем ты, божия раба, Бормочешь стонами своими? Душа строга, а плоть слаба - верчусь и маюсь между ними.
Славы нет - наплевать, не беда, и лишь изредка горестно мне, что нигде, никогда, никуда я не въеду на белом коне.
Моим стихам придет черед, когда зима узду ослабит, их переписчик переврет и декламатор испохабит.
Под осень чуть не с каждого сука, окрестности брезгливо озирая, глядят на нас вороны свысока, за труд и суету нас презирая.
Когда бы Бог в свою обитель меня живым прибрал к рукам, имел бы Он путеводитель и по небесным бардакам.