В этой жизни мелькнувшей земной - отживал я её на износ - было столько понюхано мной, что угрюмо понурился нос.
Семья - театр, где не случайно у всех народов и времен вход облегченный чрезвычайно, а выход сильно затруднен.
Я возле каждого куста валялся в сладостной истоме, но надорвался и устал шершеть ля фам в чужой соломе.
Когда бы Бог в свою обитель меня живым прибрал к рукам, имел бы Он путеводитель и по небесным бардакам.