Толпа естествоиспытателей
на тайны жизни пялит взоры,
а жизнь их шлет к ебени матери
сквозь их могучие приборы.

Дверь насущного хлеба мне, боже, открой:
Пусть не подлый подаст - сам дай щедрой рукой.
Напои меня так, чтобы был я без памяти,
Потому и заботы не знал никакой.

Семья и дом. И видимость достатка.
Дышать и жить - не густо, но дают.
Я не делюсь на счастье без остатка,
и каплей этой горек мой уют.

В рэкетиров дети в садике играли,
Бедного Ванюшу утюгом пытали.
Дома ждет мальчишку ремешок крученый,
Будет бит жестоко за костюм прожженный. 

Я в литературе жил цыганом:
жульничал, бродяжничал и крал,
ставки назначал с пустым карманом
и надрывно клялся, если врал.