Господь, ценя мышление отважное, не может не беречь мой организм; я в Боге обнаружил нечто важное: глобальный, абсолютный похуизм.
Вот он — пятиэтажный дом у рощицы: Подъезд, где жил, тайник, где прятал спички. У входа — полупьяная уборщица... Ее когда-то дергал за косички.
Предупредить нас хоть однажды, что их на небе скука гложет, толпа ушедших остро жаждет, но, к сожалению, не может.
Всегда мне было интересно, как поразительно греховно духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно.
Когда уходил я, приятель по нарам, угрюмый охотник, таежный медведь, "Послушай, - сказал он, - сидел ты не даром, не так одиноко мне было сидеть".