Один телесный орган мой
уже давно воспеть хочу -
крутой, надёжный и немой,
покуда я молчу.

Когда мы выбраться не чаем,
само приходит облегчение:
вдруг опьяняешься отчаяньем
и погружаешься в течение.

С годами жизнь пойдет налаженней
и все забудется, конечно,
но хрип ключа в замочной скважине
во мне останется навечно.

На кухне или на лесоповале,
куда бы судьбы нас ни заносили,
мы все о том же самом толковали -
о Боге, о евреях, о России.

Нет, я удивляюсь на этих людей! 
Запрещают в носу ковырять! 
А евро по сорок восемь рублей? 
А доллар по тридцать пять?