Во мне видна уже до дна
ума канистра;
не бойся старости, она
проходит быстро.

Наверно, так понур я от того,
что многого достиг в конце концов,
не зная, что у счастья моего
усталое и тусклое лицо.

Я в жизни ничего не понимаю —
запутана, изменчива, темна,
но рюмку ежедневно поднимаю
за то, чтобы продолжилась она.

Доставших от ветхого прадеда,
во мне совместились исконно
брезгливость к тому, что неправедно,
с азартом к обману закона.

Какие песни пели мы в «хрущобах» —
Русланова, Утёсов и Кобзон.
А нынче модны песни в небоскрёбах
От «Фабрики» и уголовных зон...