Первую без чоканья нередко пьём теперь, собравшись за столом: некто близкий выдернут, как репка, и исчез у жизни за углом.
С тех пор, как мир страниц возник, везде всегда одно и то же: на переплеты лучших книг уходит авторская кожа.
Российский нрав прославлен в мире, его исследуют везде, он так диковинно обширен, что сам тоскует по узде.
Вдруг смешно до неприличия в душной тьме кромешных дней: чем трагедия трагичнее, тем фрагменты в ней смешней.
Мы предателей наших никак не забудем и счета им предъявим за нашу судьбу, но не дай мне Господь недоверия к людям, этой страшной болезни, присущей рабу.