Мы еще ушли совсем немного от родни с мохнатыми боками, много наших чувств - четвероного, а иные - даже с плавниками.
С утра философ мылит разум, чтоб целый мир окинуть глазом; а я проснусь - и пью вино, и мир во мне творит оно.
Он обречен, мой бедный стих, лишь в устном чтении звучать, свинья способностей моих рожает только непечать.
На свете очевидны территории, охваченные внутренним горением, где плавное течение истории сменяется вдруг диким завихрением.
Ни мыслей нет, ни сил, ни денег. И ночь, и с куревом беда. А после смерти душу денет Господь неведомо куда.