Кромсая сложности и трудности
и обессилев за года,
я берегу теперь зуб мудрости
лишь для запретного плода.

Везде, где, не зная смущения,
историю шьют и кроят,
евреи - козлы отпущения,
которых к тому же доят.

Я много сегодня стишков наваял, 
работал усердно и честно. 
По склону Олимпа весь день я гулял, 
и понял, что мне там не место.

В чем цель творенья - неизвестно,
а мы - не смеем размышлять,
хотя порою интересно,
зачем то та, то эта блядь.

Стишата потихоньку движутся,
и встанет поздно или рано
моя тоню-у-усенькая книжица
с матёрой книгой Губермана