Оборвав прозябанье убогое и покоя зыбучий разврат, сам себя я послал бы на многое, но посланец, увы, трусоват.
А вера в Господа моя - сестра всем верам: пою Творцу молитвы я пером и хером.
По счастью, все, что омерзительно и душу гневом бередит, не существует в мире длительно, а мерзость новую родит.
Пусть её гадание – брехня, но во взгляде что-то есть от рока. И, гадая, смотрит древнеоко юная цыганка на меня.
Не слушая кипящей жизни шум, минуя лжи возведенный гранит, опавшую листву я ворошу — она остатки памяти хранит.