Нам жены учиняют годовщины, устраивая пиршество народное, и, грузные усталые мужчины, мы пьем за наше счастье безысходное.
В этой жизни мелькнувшей земной - отживал я её на износ - было столько понюхано мной, что угрюмо понурился нос.
Мне кажется, былые потаскушки, знававшие катанье на гнедых, в года, когда они уже старушки, с надменностью глядят на молодых.
Ведь любой от восторга дурея, сам упал бы в кольцо твоих рук - что ж ты жадно глядишь на еврея в стороне от веселых подруг?
Вечно облик твой в сердце моем и во взоре, Твое имя звучит мне немолчно, как море. И прислушался всем существом я, едва Твое имя услышал в чужом разговоре.