Гляжу, не жалуюсь, как осенью повеял век на ряди белые, и вижу с прежним удовольствием фортуны ягодицы спелые.
Свое оглядев бытие скоротечное, я понял, что скоро угасну, что сеял разумное, доброе, вечное я даже в себе понапрасну.
Загадка, заключённая в секрете, жужжит во мне, как дикая пчела: зачем-то лишь у нас на белом свете сегодня наступает со вчера.
Несладко жить в реальном мире, где всюду рыла, хари, суки; блажен, кто булькает на лире и упоен, как муха в супе.
Увижу бабу, дрогнет сердце, но хладнокровен, словно сплю; я стал буквально страстотерпцем, посколько страстный, но терплю.