Мы кишмя кишим, суета снует, злоба в воздухе кипятком бурлит, а на кладбище - соловей поет, чистый звук точа вдоль покоя плит.
Стали бабы страшной силой, полон дела женский треп, а мужик - пустой и хилый, дармоед и дармоеб.
Ночь глуха, но грезится заря. Внемлет чуду русская природа. Богу ничего не говоря, выхожу один я из народа.
Среди совсем чужих равнин теперь матрешкой и винтовкой торгует гордый славянин с еврейской прытью и сноровкой.
Берёзу знал я в разном виде (В парной на том себя ловлю): За розги в детстве — ненавидел, Сейчас за веники — люблю.