Под радио немолчный голос волчий
в колеблющийся смутный день осенний
становится осознанней и громче
предчувствие глубоких потрясений.

Я лучше, чем Наполеон и Цезарь,
И эту истину признать пора:
Я никого на свете не зарезал,
Напротив, резали меня редактора!

Весь день суетой загубя,
плетусь я к усталому ужину
и вечером в куче себя
уже не ищу я жемчужину.

Как сушат нас число и мера!
Наседка века их снесла.
И только жизнь души и хера
не терпит меры и числа.

Заслыша брань души с умом
на тему дел моих,
бегу, чужой в себе самом,
и лью нам на троих.