Всякий шум и всякий ропот,
недовольства всплеск любой
излечим, как учит опыт,
страхом, пивом и халвой.

Страдал я легким, но пороком,
живя с ним годы беспечальные:
я очень склонен ненароком
упасть в объятия случайные.

Когда б из рая отвечали,
спросить мне хочется усопших -
не страшно им ходить ночами
сквозь рощи девственниц усохших?

Часы летят, как космонавты,
спаляя месяцы дотла,
ползут в глухое послезавтра
позавчерашние дела.

А если где-то ждёт попойка,
и штоф морозится большой,
то я лечу, как птица-тройка,
хотя еврейская душой.