Фигура выкажет сама
себя под кофтой и халатом,
и при наличии ума
разумно быть мудаковатым.

Весь день дышу я пылью книжной,
а попадая снова к людям,
себя с отчетливостью вижу
цветком, засушенным в Талмуде.

Жизнь взглянула с иронией хмурой
На поэму любви и тоски –
И в журнале про трезвость с культурой
В люди вышли «Москва-Петушки»

Я верю в совесть, сердце, честь
любых властей земных.
Я верю, что русалки есть,
и верю в домовых.

Царствует кошмарный винегрет
в мыслях о начале всех начал:
друг мой говорил, что Бога нет,
а про черта робко умолчал.