Мы кишим, слепые тетери,
в тесноте, суетой загаженной,
огорчаясь любой потерей,
кроме дней, сгорающих заживо.

Как много новых технологий
За век последний родилось!
Но жив ещё рецепт убогий
С названьем «русское авось»

Застенчив и самонадеян,
всегда с людьми, везде один,
меж русских был я иудеем,
а меж евреев - славянин.

Святой непогрешимостью светясь
от пяток до лысеющей макушки,
от возраста в невинность возвратясь,
становятся ханжами потаскушки.

Для протестов я - посторонний.
Не хочу, чтоб меняли строй!
Ведь в тюрьме сейчас макароны,
Да к тому ж ещё с колбасой.